Карл Либкнехт: биография, семья, политическая деятельность. Карл Либкнехт: биография, история жизни, достижения и подвиг Реакция на события в России
Удивительным образом неразрывные соратники Роза Люксембург и Карл Либкнехт родились в один и тот же, 1871 год. Он 13 августа в Лейпциге, в семье парламентского политика и дочери знаменитого адвоката. Она 5 марта в Российской империи в семье зажиточных евреев-коммерсантов. Стоит отметить, что по отцовской линии Либкнехт принадлежал к прямым потомкам реформатора церкви Мартина Лютера, а крестными родителями будущего теоретика социализма в приходской книге значатся «Доктор Карл Маркс из Лондона» и «Фридрих Энгельс, рантье в Лондоне».
Свои юношеские годы Либкнехт проводит за научными штудиями и в 1897 году получает степень доктора юридических наук в старейшем Вюрцбургском университете Германии. Роза Люксембург, поступив в женскую гимназию в Варшаве, напротив, сразу же начинает заниматься революционной деятельностью, став активным участником польской подпольной организации «Пролетариат». Спасаясь от преследования властей, она эмигрирует в Швейцарию, присоединяясь к сформировавшимся там марксистским революционным кружкам. Понимая важность наличия всестороннего образования, она поступает в Цюрихский университет, где изучает политическую экономию, право и философию, и, кроме того, продолжает заниматься революционной пропагандой среди студентов. Активная политическая деятельность Розы Люксембург начинается в 1890-е годы, когда она становится одним из основателей Социал-демократической партии Королевства Польского и Литвы и берет на себя руководство ее печатным органом – газетой «Справа роботнича». В 1898 году Люксембург переезжает в Германию, причем для получения немецкого гражданства она вынуждена была вступить в фиктивный брак.
Карл Либкнехт и Роза Люксембург
Образ Розы Люксембург органично сформирован как из ее политической деятельности, так и из знаменитых перипетий ее биографии и конфликтов в личной жизни. Спустя несколько лет после переезда, окунувшись в волнительную жизнь немецких революционеров, Роза Люксембург становится близкой подругой главной феминистки Германии Клары Цеткин, и, более того, с 1907 года начинается ее роман с сыном Цеткин, Константином. Он посетил ее выступление на съезде Второго интернационала, а она приняла его приглашение стать наставником в изучении марксизма. Увы, этому союзу не суждено было продлиться, а больше в брак Люксембург так и не вступила. Кстати, и Клару Цеткин, и Розу Люксембург вдохновили на революционную деятельность мужчины: Клара в 25 лет встретила в Париже Осипа Цеткина, высланного из Германии, а Роза в 18 лет была очарована социалистом Лео Йогихесом, носящего революционный псевдоним Ян Тышка. Мечтательная, хорошо образованная Роза писала своему возлюбленному чудесные, полные лиризма и романтики письма: «Если мне когда-нибудь захочется снять с неба пару звезд, чтобы подарить кому-нибудь на запонки, то пусть не мешают мне в этом холодные педанты и пусть не говорят, грозя мне пальцем, что я вношу путаницу во все школьные астрономические атласы».
Клара Цеткин и Роза Люксембург
Важнейшим пунктом социально-политической программы Карла Либкнехта стало представление о милитаризме как важнейшем оплоте капитализма, что влекло за собой настойчивые антивоенные требования, которые должны были стать кирпичиком в крепости будущего мирового интернационала рабочих. Либкнехт в 1907 году стал одним из основателей «Социалистического интернационала молодежи» - одного из крупнейших социалистических и социал-демократических молодежных организаций, в состав которой до сих пор входят представители из более чем 100 государств мира. Знаменит лозунг Либкнехта – «Главный враг в собственной стране!». Так, уже в самый разгар Первой мировой войны в 1915 году немецкий политический мыслитель обосновал и поддержал тезис о «превращении империалистической войны в гражданскую», обратившись к слушателям с призывом обратить оружие против своих классовых врагов внутри кайзеровского государства. Революционный призыв «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!» был произнесен Либкнехтом 1 мая 1916 года во время демонстрации на Потсдамской площади в Берлине. За участие в шествии и, как бы сейчас сказали, «экстремистские высказывания» его приговаривают к 4 годам и 1 месяцу заключения в тюрьме в Люккау, но в 1918 году он получает амнистию.
Карл Либкнехт
Само название «Союза Спартака» - созданной в 1916 году Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург марксистской организации, вошедшей впоследствии в «Коммунистическую партию Германии», - напрямую адресует к персонажам античной истории, герои которой стали неотъемлемой частью не только германской, но и большевистской пропаганды. С легкой руки Ленина фигура Спартака приравнивалась к праведному мученику, погибшему в ходе справедливой войны «для защиты порабощенного класса». Организация Либкнехта и Люксембург выпускала материалы, рассказывающие о целях и задачах движения и, само собой, так или иначе трактовали его название. Если для Люксембург древнеримский Спартак уже стал просто символом, не нуждаясь в реальном прототипе, то Либкнехт подчеркивал особую актуальность фигуры восставшего гладиатора в годы Первой мировой войны, что стимулировало дополнительные исследования, посвященные спартаковскому восстанию и его последствиям. Апогеем мифологизации образа Спартака стала книга Ф. Ридли 1919 года, посвященная памяти Либкнехта и Люксембург. Заканчивая свою работу, автор писал, что в ее основе «картина единой системы революций от древности до нового времени, мысленный пантеон революционных освободителей, погибших за человечество, обозначив крайними вехами Спартака и Розу Люксембург». Так, античный герой зачислялся в ряды предшественников современного интернационального революционного движения, не знающего различий в национальностях, исторических обстоятельствах или условиях становления.
Особого внимания заслуживает сформулированная Розой Люксембург в брошюре Юниуса историческая альтернатива – социализм или варварство, которая навязывала кардинальный выбор: гибель культуры или переход к социалистическому способу производства. Подобные эсхатологические мысли о конце привычного и устоявшегося европейского способа жизни не раз выдвигались философами и культурологами на рубеже веков. Одни, как Освальд Шпенглер, смотрели на «закат Европы» с надеждой на неминуемое начало грядущего циклического обновления. Другие, как Хосе Ортега-и-Гассет, опасались возможного «восстания масс». Что бы ни происходило на протяжении бурного XX столетия с европейской культурой и политикой, предречения о ее закате или конце продолжают звучать (например, из уст американского философа Фрэнсиса Фукуямы), причем как раз-таки с некоторой оглядкой на фаталистические мысли Розы Люксембург столетней давности.
«Красная» Роза, безусловно, входит в число наиболее значимых деятелей социал-демократического и коммунистического движения начала XX века. Она талантливый оратор и политический агитатор, активно участвует в заседаниях и конгрессах Второго и Третьего интернационала, возглавляет леворадикальную оппозицию. Кроме того, Люксембург известна и как теоретик революционного марксизма: ее работа «Накопление капитала» содержит ряд утверждений и выводов, которые легли в основу целого направления в экономической мысли, носящего ее имя – люксембургианство. Находясь в тюрьме, Люксембург продолжала агитационную работу, конспиративно посылая из заключения подписанные псевдонимом «Юниус» брошюры и воззвания к рабочим, одно из которых – «Кризис социал-демократии» - произвело неизгладимое впечатление на Ленина. Кстати, если в период до осуществления Октябрьского большевистского переворота 1917 года Роза Люксембург зачастую поддерживала идеи Ленина, то уже в сентябре 1918 года в брошюре под названием «Русская революция. Критическая оценка слабости» она предсказала, к чему может привести подавление политических свобод ленинской «диктатурой пролетариата»: «... действительно руководит только дюжина наиболее выдающихся людей и только отборная часть рабочего класса время от времени собирается на собрания для того, чтобы аплодировать речам вождей и единогласно одобрять предлагаемые резолюции. Таким образом - это диктатура клики, несомненная диктатура, но не пролетариата, а кучки политиканов».
Любопытен в этой связи эпизод из очерка Максима Горького «Ленин». Повествователь рассказывает историю из своей жизни, как у видного деятеля Коммунистической партии Парвуса была доверенность на сбор гонорара с театральных показов пьесы «На дне». Собрав огромную сумму денег в 100 тысяч марок, Парвус прислал отчетное письмо, в котором сообщил, что потратил все собранные средства на путешествие с одной барышней по Италии, к чему руководство партии отнеслось снисходительно. Из чувства такта Горький не назвал имени красивой дамы, но для партийных руководителей не было тайной, что в очерке шла речь о Розе Люксембург. Вероятно, именно поэтому язвительный и ироничный Троцкий окрестит ее затем «Дульсинеей Революции».
Фото с Амстердамского конгресса 1904 года. Роза Люксембург, Карл Каутский, Виктор Адлер, Георгий Плеханов и другие
Убийство Либкнехта и Люксембург зимой 1919 года вызвало широкий общественный резонанс, в том числе и со стороны руководителей Советского государства. Так, Троцкий произносит патетическую речь на заседании Петроградского Совета, возводя погибших немецких революционеров в пантеон коммунистических мучеников: «Вас уже нет в кругу живущих, но вы присутствуете среди нас, мы ощущаем ваш могучий дух, мы будем бороться под вашим знаменем, наши боевые ряды будут овеяны вашим нравственным обаянием! И каждый из нас клянется, если придет час, и потребует революция – погибнуть, не дрогнув, под тем же знаменем, под которым погибли вы, друзья и соратники, Роза Люксембург и Карл Либкнехт!» К слову сказать, эту верность заветам первых Интернационалов Троцкий сохранит вплоть до 1927 года, когда, представ перед судом партии, изгонявшей его из своих рядов, он тоже вспомнит о выдающихся революционерах, но уже в ином, оправдательном ключе: «Я утверждаю, что никогда не расходился с большевизмом больше, чем Роза Люксембург и Карл Либкнехт – в тех вопросах, что они расходились с большевизмом. Пускай кто-нибудь посмеет сказать, что они были меньшевиками».
Когда вечером 15 января 1919 г. Карла Либкнехта и Розу Люксембург, оглушенных ружейными прикладами, на автомобилях привезли из берлинского отеля «Эден» в Тиргартен, где их ждала смерть, то сначала практически это почти не отразилось на ходе политических событий. Уже пробил последний час революции, в которой ни Либкнехт, ни тем более Роза Люксембург, по существу, не были активными действующими лицами. В любом случае кровавая расправа над революцией была неизбежна. Возможно, убийство обоих ее символических руководителей дало сигнал к этому, однако в общем ходе событий это преступление казалось тогда не более чем ярким эпизодом.
Сегодня с ужасом сознают, что этот эпизод был ключевым, повлиявшим на всю последующую историю революционной драмы в Германии. Когда его рассматривают с дистанции полувека, в нем проявляется нечто от жуткого, чреватого непредсказуемыми последствиями события на Голгофе, которое в момент своего свершения тоже, казалось, не вело к каким-либо заметным переменам.
Смерть объединила Либкнехта и Розу Люксембург. В жизни, за исключением самых последних дней, у них было мало общего. Их жизненные пути весьма отличались, да и по своему складу это были разные люди.
Либкнехт был одним из самых мужественных людей, когда-либо родившихся в Германии. Но его нельзя отнести к крупным политическим деятелям. До 1914 г. он практически не был известен за пределами СДПГ. Да и в партии он не имел особого веса, неприметный сын великого отца - Вильгельма Либкнехта, основателя партии, «горячий, своенравный адвокат с добрым сердцем и склонностью к драматизму».
Он работал с молодежью, а написал книгу против милитаризма, за которую был осужден на полтора года заключения в крепости. После этого партия выдвинула его на парламентскую работу. С 1908 г. он - депутат прусского ландтага, а с 1912 г.- депутат рейхстага. Тогда Роза Люксембург довольно иронически отозвалась о депутате Либкнехте: «Всегда лишь в парламенте, на заседаниях, в комиссиях, на совещаниях, в вечной спешке, беготне от электрички к трамваю, из трамвая в такси, все карманы полны записных книжек, руки заняты только что купленными газетами, на чтение которых у него, конечно, нет времени, с телом и душой покрытыми уличной пылью...» И даже в начале войны, пытаясь создать в партии оппозиционную антивоенную группу, Роза писала: «Карл просто неуловим - носится, как облако на ветру».
Сама же Роза Люксембург с начала века считалась в Германии политической фигурой первого ранга, хотя и была втройне «чужой» - как женщина, как еврейка и как полу иностранка (она родилась в принадлежавшей России части Польши и только путем фиктивного брака приобрела германское гражданство). Кроме того, она, естественно, была пугалом для буржуа и также из-за своих радикальных воззрений пугалом для социал-демократов. Тем не менее, она вызывала восхищение у друзей и врагов - у последних часто против их воли - многогранностью своих способностей, граничивших с гениальностью: чрезвычайно тонкий и острый интеллект, блестящий стиль письма, увлекающий ораторский дар, политическая страстность в сочетании с оригинальностью мышления. При этом она оставалась добросердечной, обаятельной женщиной. Ее остроумие, умение быть очаровательно серьезной, ее страстность и доброта заставляли забыть, что внешне она была некрасива. Поэтому одни ее любили, а другие боялись и ненавидели.
Она всегда была в первых рядах бойцов в спорах, которые в начале XX в. велись в международном социалистическом движении, достойной союзницей или противницей Бебеля, Каутского, Ленина, Жореса. А в промежутках - участие в русской революции 1905 г. и неоднократное пребывание в тюрьмах: за оскорбление величества, подстрекательство к неповиновению, оскорбление офицерского корпуса. Не вписывающаяся в обычные рамки, выдающаяся женщина, которая, пожалуй, до сих пор остается величайшей женщиной нашего столетия.
Война внезапно изменила все, подобно тому, как говорится в «Фаусте»: «...что женщина пройдет за тысячу шагов, одним прыжком мужчина одолеет».
Когда началась война, неизвестный парламентарий-заднескамеечник Карл Либкнехт затмил великую Розу Люксембург и стал фигурой жирового значения не в силу каких-то свершений, отличавшихся политическим блеском или интеллектуальной оригинальностью, а просто благодаря двум мужественным поступкам. Но это было чрезвычайное, непревзойденное по своей моральной силе мужество. 2 декабря 1914г. он один проголосовал в рейхстаге против одобрения второго военного займа. Только тот, кто знает, какие настроения1 господствовали тогда в Германии и в немецком рейхстаге, способен оценить, какого мужества требовал этот шаг. А 1 мая 1916 г. Либкнехт начал речь во время демонстрации на Потсдамерплац в Берлине (это не была большая демонстрация - несколько сотен людей, не больше тысячи, окруженных полицией) словами: «Долой войну! Долой правительство!» Дальше ему говорить не дали. Полицейские схватили его и увели. Он исчез за стенами каторжной тюрьмы на два с половиной года. Но эти четыре слова по своим последствиям были важнее, чем самая длинная и блестящая речь. Когда 23 октября 1918 г. Карл Либкнехт вышел из тюрьмы, для всей Германии и далеко за ее пределами он был олицетворением протеста против войны, олицетворением революции.
Роза Люксембург вышла из тюрьмы лишь 9 ноября 1918 г. Почти всю войну она просидела за решеткой: сначала год по политическому приговору, вынесенному еще до войны, а затем два с половиной года как «потенциально опасная для государства личность». Эти годы она использовала для написания ставших классическими работ, посвященных критике германской социал-демократии и урокам большевистской революции в России. Ее голова поседела, но дух в полной мере сохранил блеск и независимость.
Теперь им двоим оставалось жить немногим более двух месяцев, тех двух месяцев, на протяжении которых вспыхнула и потерпела крушение революция в Германии.
Если спросить, какой вклад внесли Либкнехт и Роза Люксембург в драму этих двух месяцев, то он был невелик. Если бы их даже вообще не было, все произошло бы точно так же. Даже личности-однодневки, подобные матросам Артельту и Дорренбаху, оказали пусть однократное, но более сильное воздействие на ход событий, чем оба великих революционера. На подлинных главных актеров, Эберта и его команду, на «революционных старост», матросов, расположенные в Берлине войска, обе социалистические партии, собрания Советов, на массы с их непредсказуемыми действиями Либкнехт и Люксембург не могли по-настоящему влиять. Либкнехт выступал несколько раз на митингах, а Роза Люксембург не сделала и этого.
Все, что они сделали в течение этих шестидесяти семи дней, может быть воссоздано вплоть до деталей. Они основали и редактировали, преодолевая многие трудности и препятствия, газету «Роте фане», в которой каждый день
печатали свои передовицы. Они - безрезультатно - принимали участие в заседаниях и собраниях «революционных старост» и берлинской организации СДПГ. Ввиду этих неудач они в конце концов решили создать собственную партию, подготовили и провели Учредительный съезд КПГ, выступив на нем с основными докладами. Роза Люксембург была автором проекта программы партии. Впрочем, и Учредительный съезд КПГ не принес Либкнехту и Люксембург личного успеха - по важным вопросам они остались в меньшинстве. Все это происходило в последние дни 1918 г. После этого Либкнехт начиная с 4 января 1919 г. еще участвовал на свой страх и риск в бесплодных заседаниях Революционного комитета 53-х в здании берлинского полицей-президиума. В этот период Роза Люксембург одна редактировала «Роте фане». А затем была исчерпана та скупая мера жизни, которую было суждено прожить им обоим.
Если к этому прибавить участие в демонстрациях, выступления на них с импровизированными речами, постоянные дискуссии с единомышленниками, то перед глазами встает картина до предела насыщенного времени, лихорадочных и бессонных ночей. В эти оставшиеся им дни с 9 ноября 1918 г. до 15 января 1919 г. Либкнехт и Роза Люксембург работали как одержимые, на пределе своих сил. Не добились они практически ничего. Они не стали вождями большевистской революции в Германии. Они и не хотели ими быть. Роза Люксембург потому, что по принципиальным соображениям отвергала насилие, вытекавшее из революционной концепции, и неоднократно делала чуть ли не торжественные заявления, что революция должна естественным и демократическим путем проистекать из сознания пролетарских масс и что в Германии революция находится лишь в самой начальной стадии. Либкнехт потому, что был убежден: революция происходит сама по себе и, собственно, уже произошла, не нуждаясь поэтому в какой-либо организации и подталкивании. Ленин, едва вернувшись в Россию в апреле 1917 г., провозгласил лозунг «Организация, организация и еще раз организация!». Либкнехт и Люксембург ничего не организовывали. Паролем Либкнехта было «агитация». Паролем Розы Люксембург «просвещение».
И надо отдать ей должное: никто с самого начала столь прозорливо, столь откровенно и беспощадно не подвергал анализу ход революции в Германии и причины ее краха- нечестность СДПГ, разобщенность СДПГ, отсутствие концепции у «революционных старост», - как это день за днем в «Роте фане» делала Роза Люксембург. Но это был хотя по-своему и великолепный, но журналистский, а не революционный подвиг. Единственное, чего добилась Роза Люксембург, - она навлекла на себя смертельную ненависть тех, кого клеймила и разоблачала.
В полном смысле слова ненависть эта была смертельной, притом с самого начала. Доказуемо, что планы убийства Либкнехта и Розы Люксембург возникли по меньшей мере с начала декабря и с тех пор это убийство готовилось систематически. Уже в первые дни декабря по всему Берлину были расклеены плакаты со следующим текстом: «Рабочие, граждане! Отчизна гибнет. Спасите ее! Опасность грозит не извне, а изнутри - это «группа Спартака». Убейте ее вожаков! Смерть Либкнехту! Тогда у вас будет мир, работа и хлеб! Солдаты-фронтовики».
Солдаты-фронтовики в то время еще не прибыли в Берлин. Призыв к убийству шел из другого источника.
О том, что это был за источник, позволяют судить некоторые данные. Тогдашний заместитель Вельса, военного коменданта города, некто Антон Фишер в 1920 г. заявил письменно, что в ноябре и декабре 1918 г. целью его ведомства был «круглосуточный поиск и преследование Либкнехта и Люксембург, чтобы не дать им заниматься агитационной и организаторской деятельностью». Уже в ночь с 9 на 10 декабря солдаты второго гвардейского полка ворвались в редакцию «Роте фане» с намерением (в чем они позднее признались) убить Либкнехта. В ходе процесса, который проводился по поводу этого инцидента, полдюжины свидетелей заявили, что уже тогда за голову Либкнехта и Розы Люксембург было назначено вознаграждение в размере пятидесяти тысяч марок за каждого. Эта награда была обещана Шейдеманом и его близким другом Георгом Склярцем, разбогатевшим на войне миллионером.
13 января 1919 г., за два дня до подлого убийства, в «Информационном листке добровольческих корпусов в Берлине» говорилось: «Все настоятельнее высказываются опасения насчет того, что правительство может ослабить свои действия против спартакистов [!] (Прим. автора).
Как заверяют из авторитетных источников, нет намерения успокаиваться на достигнутом. Поэтому будут предприняты самые энергичные действия также Против главарей движения. Берлинцы не должны думать, что тем, кому пока удалось скрыться, будет позволено спокойно где-нибудь отсидеться. Уже ближайшие дни покажут, что и за них взялись всерьез». В тот же день в центральном органе социал-демократов газете «Форвертс» появилось стихотворение со следующей заключительной строфой:
Много сотен убитых
в одном ряду - пролетарии!
Но нет среди них, нет
Карла, Розы, Радека и компании...
Несколькими днями ранее назначенный Эбертом «главком гражданской войны» Густав Носке, находившийся в «Луизенштифт» в Далеме, лично отдал приказ тогда еще лейтенанту Фридриху Вильгельму фон Эртцену (что тот позднее письменно подтвердил) установить постоянное подслушивание телефонных разговоров Либкнехта и изо дня в день ежечасно докладывать о всех перемещениях Либкнехта капитану Пабсту из гвардейской кавалерийской стрелковой дивизии. Именно на основании этого приказа были схвачены Либкнехт и Роза Люксембург, а Пабст стал руководителем команды убийц.
Наверняка со временем Либкнехту и Розе Люксембург стало ясно, что за ними охотятся. Примечательно - и это делает им честь, - что, несмотря на это, у них ни разу не возникла мысль покинуть Берлин. Они отказались также от личной охраны, создать которую неоднократно предлагали их сторонники. Они полностью отдались политической и журналистской работе и не думали о личной безопасности. Возможно, они были излишне беззаботны, поскольку оба уже привыкли к арестам и заключению и не страшились их. Не исключено, что именно в силу своего прежнего опыта они длительное время просто не могли представить, что на этот раз речь идет об их жизни. Так, Роза Люксембург при «аресте» трогательно собрала чемоданчик с предметами первой необходимости и любимыми книгами, которые уже не раз были с нею в тюрьме.
И все же в эти последние дни в их жизнь вторглось предчувствие смерти. За ними охотились с самого начала. За шестьдесят семь дней они почти ни разу не побывали дома. Ночевать приходилось, экономя часы сна, то в редакции, то в гостиницах, то на квартирах у друзей. Но в последнюю неделю их жизни эта постоянная смена адресов приобрела новое значение - превратилась в сплошное бегство, спешку из одного ненадежного укрытия в другое, жутким образом предвосхищая судьбу затравленных до смерти евреев в третьей империи.
Редакция «Роте фане» в конце Вильгельмштрассе стала ненадежным местом. Правительственные войска врывались туда почти ежедневно. Одна из сотрудниц редакции, которую они приняли за Розу Люксембург, с трудом избежала смерти. Роза Люксембург несколько дней занималась работой по редактированию газеты в квартире одного врача на Галлешестор, а затем, когда ее присутствие стало тяготить хозяев, в квартире рабочего в Нойкёльне. В воскресенье 12 января к ней присоединился Карл Либкнехт, однако через два дня, 14 января, они по телефону были предупреждены об опасности и ушли с этой квартиры (возможно, это был подстроенный звонок из центра, в котором планировалось убийство и из которого уже в течение нескольких дней велось наблюдение за их переездами, а может быть, и направлялись эти переезды). Они перебрались в свое последнее убежище - в Вильмерсдорф, неподалеку от Фербелиерплац по адресу: Мангеймер-штрассе, 53, у Маркуссона. Там утром 15 января они написали свои последние статьи для «Роте фане», которые, видимо, не случайно звучат как слова прощания.
Статья Розы Люксембург была озаглавлена «Порядок царит в Берлине». Она заканчивалась словами: «Вы, тупые палачи! Ваш «порядок» построен на песке. Уже завтра революция «с грохотом воспрянет» и к вашему ужасу протрубит в фанфары: я была, я есть, я буду!»
Статья Либкнехта («Несмотря ни на что!») заканчивалась так: «Потерпевшие поражение сегодня будут победителями завтрашнего дня... Будем ли мы тогда еще живы или нет, будет жить наша программа; она будет господствовать в мире освобожденного человечества. Несмотря
ни на что!»
К вечеру, когда Роза Люксембург прилегла, почувствовав головную боль, а Вильгельм Пик приехал с гранками очередного номера «Роте фане», раздался звонок. У двери стоял трактирщик Меринг, пожелавший видеть г-на Либкнехта и г-жу Люксембург. Сначала оба велели сказать, что их нет, однако Меринг не уходил. По его зову появилась группа солдат под командованием лейтенанта Линднера. Они вошли в квартиру, обнаружили там тех, кого искали, и предложили им следовать за собой. Либкнехт и Люксембург собрали свои вещи и были доставлены в отель «Эден», в котором с утра этого дня размещался штаб гвардейской кавалерийской стрелковой дивизии. Там их уже ждали. Последующие события развивались очень быстро и могут быть изложены в нескольких словах.
В отеле «Эден» их встретили оскорблениями и побоями. Либкнехт, которому прикладом в двух местах разбили до крови голову, попросил бинт, чтобы перевязать раны, но ему отказали. Тогда он попросил разрешения умыться в туалете, но ему и этого не позволили. Затем обоих арестованных привели на первый этаж в номер к капитану Пабсту, который руководил операцией. О чем был разговор у Пабста, неизвестно. Имеется лишь заявление, сделанное Пабстом во время состоявшегося позднее судебного | процесса, когда он был уличен во лжи по ряду пунктов. По его словам, он спросил у Розы Люксембург: «Вы г-жа Роза Люксембург?»-«Решайте, пожалуйста, сами». - «Судя по карточке, это вы». - «Ну, раз вы так считаете...»
Либкнехта, а несколько позже и Розу Люксембург повели или поволокли, подвергая избиениям, вниз по лестнице и передали уже стоявшему наготове отряду убийц. Тем временем Пабст сидел в своем кабинете и составлял подробное сообщение, появившееся на следующий день во всех газетах: Либкнехт был застрелен при попытке к бегству во время транспортировки в следственную тюрьму Моабит, а Розу Люксембург захватила разъяренная людская толпа, смявшая охрану, и увела в неизвестном направлении.
В действительности улица у бокового выхода из отеля, через который Карла Либкнехта и Розу Люксембург вывели в их последний путь, была оцеплена и пуста. На посту у этого выхода стоял егерь Рунге. Ему было приказано размозжить голову прикладом тем, кого поведут через этот выход, - сначала Либкнехту, затем Розе Люксембург. Он так и сделал, однако оба страшных удара, нанесенных им, оказались несмертельными. Либкнехт, а через несколько минут и Роза Люксембург, оглушенные или полуоглушенные страшными ударами, были брошены в подъехавшие автомобили. Отрядом убийц Либкнехта командовал капитан-лейтенант Пфлюгк-Хартунг, а убийц Розы Люксембург - лейтенант Фогель.
Обе машины с интервалом в несколько минут направились в Тиргартен. У Нойензее от Либкнехта потребовали выйти из машины; затем он был убит выстрелом из пистолета в затылок, а тело на той же машине доставлено в морг как «труп неизвестного мужчины».
Роза Люксембург сразу после отъезда из отеля «Эден» тут же в машине была убита выстрелом в висок и сброшена с Лихтенштейн-брюкке в Ландверканал. Окончательно не установлено, что было причиной смерти - удары по голове, пуля или утопление. Вскрытие трупа, всплывшего через несколько месяцев, показало, что черепная коробка не была расколота, а пулевое ранение, возможно, не было смертельным.
Почему Карл Либкнехт и Роза Люксембург подверглись травле и были убиты? Легенда, усердно распространяемая социал-демократами, утверждает, что они пали жертвой гражданской войны, которую сами же развязали. В этом, во всяком случае, что касается Розы Люксембург, нет ни слова правды. И если даже участие Либкнехта в январском заседании Революционного комитета рассматривать как акт гражданской войны, то встает вопрос: как объяснить, что ничего не произошло с остальными пятьюдесятью двумя участниками этого заседания? Почему Георг Ледебур, точно так же участвовавший в этом заседании и арестованный 10 января, был позднее оправдан судом, а травля Либкнехта началась уже в первых числах декабря, когда никто и предвидеть не мог январских событий? Нет, преследование и убийство Карла Либкнехта и Розы Люксембург не было боевым действием гражданской войны. На то были иные причины.
Первой была та, что Либкнехт и Роза Люксембург, как никто другой; олицетворяли в глазах и друзей и врагов революцию в Германии. Они были ее символом, и поэтому, убивая их, убивали и революцию. К Карлу Либкнехту это относится даже больше, чем к Розе Люксембург.
Другая причина в том, что они, как никто другой, разглядели ту бесчестную игру, которую с самого начала вела с германской революцией ее мнимые вожди, и ежедневно во весь голос разоблачали ее. Они были квалифицированными свидетелями, которых убили, так как их свидетельствам нечего было противопоставить. К Розе Люксембург это относится даже больше, чем к Карлу Либкнехту.
Убийство Карла Либкнехта и Розы Люксембург было убийством тех, кто превосходил своих противников мужеством и умом, было убийством неопровержимой правды.
Кто был виновен в этом убийстве? Непосредственными исполнителями были, конечно, тогдашний капитан Пабст, | который спустя десятилетия, в 1962 г., используя закон об истечении срока давности, открыто похвалялся делом своих рук и его команды убийц. Конечно, они не были простыми орудиями преступления, тупо и равнодушно выполнявшими полученные приказы. Нет, они не только сознательно шли на это преступление, но и проявляли при этом рвение. Но были ли они единственными или даже главными преступниками?
Нельзя не заметить, что травля Либкнехта и Люксембург, открытые призывы к их убийству и подготовка к совершению этого преступления начались не позднее первых чисел декабря 1918 г., задолго до того, как на сцену вышли убийцы из гвардейской кавалерийской стрелковой дивизии. Нельзя забывать о награде, обещанной тогда за головы Карла и Розы, о заявлении заместителя военного коменданта Берлина, о враждебной кампании, развязанной не только буржуазной, но и особенно социал-демократической прессой, а после того, как преступление свершилось, о лицемерных оправданиях Шейдемана, о холодном удовлетворении Носке. Эберт, насколько можно судить, всегда хранил гробовое молчание.
Нельзя не видеть и того неприкрытого, бесстыдного покровительства, которое оказывалось судебными и правительственными органами непосредственным убийцам (большинство из них в результате превращенного в фарс разбирательства было оправдано военным судом их собственной дивизии; тем же из них, кого пришлось приговорить к незначительным срокам за «необеспечение должной охраны» и «устранение трупа», сразу же после суда дали возможность бежать). Нельзя не видеть, наконец, той реакции всего буржуазного и социал-демократического общественного мнения на это убийство, которая выражала целую гамму чувств - от молчаливого оправдания до открытого ликования. То была реакция сообщников-укрывателей, и в ней до сегодняшнего дня ничего не изменилось.
Еще в 1954 г. либеральный юрист и историк Эрих Эйк писал: «Нельзя оправдывать убийства напоминанием старой пословицы «кто поднял меч, пусть от меча и погибнет». Слишком много кровавых преступлений было совершено единомышленниками Либкнехта и Люксембург, чтобы испытывать чересчур сильное возмущение постигшей их самих судьбой». И еще в 1962 г. «Бюллетень ведомства прессы и информации правительства ФРГ» (№27) назвал эти убийства «расстрелом по законам военного времени». Убийство 15 января 1919 г. было первым шагом, предвестником тысячекратных убийств в последующие месяцы власти Носке, миллионов и миллионов убийств в последующие годы власти Гитлера. Оно было стартовым выстрелом для совершения всех остальных убийств. И именно это преступление до сих пор не хотят признать как таковое, оно до сих пор ждет искупления и раскаяния. Поэтому оно до сих пор взывает к небу над Германией. Поэтому оно до сих пор, словно смертоносный луч лазера, шлет свой палящий свет.
Гражданская война
С января май 1919 г., а в отдельных местах и до середины лета в Германии бушевала кровавая гражданская война, результатом которой были тысячи человеческих жертв и невыразимое чувство бесконечной горечи.
Эта гражданская война породила Веймарскую республику и определила ее злополучный исторический путь. Это она зачала также и третью империю, которая возникла позднее. Ибо она сделала раскол старой социал-демократии неизлечимым, лишила оставшуюся основную часть СДПГ всякой возможности вступить в союз с левыми силами в будущем, обрекая ее навечно на положение партии меньшинства. Кроме того, гражданская война породила в добровольческих отрядах, которые вели и выиграли ее для социал-демократического правительства, взгляды и привычки, ставшие позднее господствующими в отрядах СА и СС. Нередко они вырастали из тех же отрядов добровольцев. Поэтому гражданская война 1919 г. была центральным событием истории Германии нашего столетия. Однако она странным образом почти полностью выброшена, вытравлена из исторической картины. На то есть свои причины.
Одна из них - просто стыд. Все участники стыдятся роли, которую они сыграли в гражданской войне. Потерпевшим поражение революционерам стыдно того, что они не совершили никаких славных деяний, не одержали даже частичных побед, не сумели достойно погибнуть. Проявились лишь полная неразбериха, нерешительность, несостоятельность тысячи безымянных страданий и смертей. Но и победителям стыдно. Они образовали странную коалицию - из социал-демократов и будущих нацистов. Как те, так и другие партнеры этой противоестественной коалиции не испытывали впоследствии желания признаться в содеянном: социал-демократы - что они взяли к себе на службу тех, кто предвосхитил головорезов из СА и СС, стал для них образцом, и натравили этих будущих нацистов на своих единомышленников, нацисты - что позволили социал-демократам завербовать себя и под их руководством узнали вкус крови. История охотно умалчивает о тех событиях, которые вызывают чувство стыда у всех ее участников.
Но есть еще одна причина, объясняющая исчезновение гражданской войны 1919 г. из истории Германии и памяти немцев: эта война не дает материала для интересных «историй», в ней нет ничего, что могло бы лечь в основу увлекательного повествования, - ни драмы с напряженным развитием действия и запоминающимися кульминационными моментами, ни захватывающей борьбы между достойными противниками. Кровавая волна лениво катилась по Германии, так и не охватив сразу всю страну. Стоило затоптать чадящий огонь в одном месте, как он вспыхивал где-то еще. Все началось в первых числах февраля на побережье Северного моря, где центром стал Бремен, затем, в середине февраля, главный театр войны неожиданно оказался в Рурской области, в конце февраля - в Тюрингии и Средней Германии, в начале и середине марта - в Берлине, в апреле - в Баварии, в мае - в Саксонии. В промежутках были крупные локальные события вроде боев в Брауншвейге и Магдебурге, а также бесчисленные мелкие столкновения, сохранившиеся лишь в местных хрониках: путаная, бесформенная череда разрозненных больших и малых сражений, боев и убийств.
Притом всякий раз с самого начала было ясно, чем все это кончится, все развивалось по одной и той же схеме, повторяясь с бесконечной монотонностью. Пять-шесть месяцев гражданской войны 1919 г. так же трудно поддаются конкретному описанию, как и пять-шесть дней революции в ноябре 1918 г., копией которых они были. Тогда повсюду в Германии с небольшими местными отклонениями повторялась одна и та же картина, так было и сейчас; тогда беспрепятственная победа революции, теперь не беспрепятственное, но неодолимое победное шествие контрреволюции. Разница была лишь в том, что тогда, в ноябре, события развивались с бешеной скоростью, а теперь двигались с мучительно медленной методичностью; тогда было пролито немного крови, а теперь она лилась потоками; тогда революция была стихийным, лишенным руководства действием самих масс, которому с величайшим нежеланием подчинились социал-демократические лидеры, позволившие поставить себя у власти, в то время как теперь контрреволюция была систематической, узаконенной, военной акцией, осуществляемой по приказу тех же социал-демократических лидеров.
И в этом нет никаких сомнений: инициатива в развязывании гражданской войны, принятие решения об этом и тем самым - если мыслить в этих категориях - «вина» за гражданскую войну принадлежит руководству социал-демократической партии, в особенности Носке и Эберту. Конечно, другая сторона иногда давала им повод для нападения, но далеко не всегда. После январских событий в Берлине была только еще одна «вторая волна» революции - Мюнхен в апреле, в остальном же Эберт и Носке с начала и до конца вели наступление. Для того чтобы понять происшедшее, надо, прежде всего, представить себе ход их мыслей.
При этом не стоит тратить много времени на Носке. Носке был примитивным насильником, признававшим в политике лишь простейшую формулу «друг.или врагами соответственно действовавшим простым методом: бить любого врага, в любое время и всеми имеющимися средствами. Его последующие заявления, как и его дела, показывают, что это был человек неспособный к разносторонним оценкам, влюбленный в насилие, по своему складу он больше подходил национал-социалистам, чем социал-демократам. Однако Носке не был «мозговым центром» гражданской войны. Он был лишь правой рукой - или правым кулаком - Эберта. Именно Эберт та фигура, которая позволяет что-то понять.
Эберт не был нацистом, даже в своем подсознании, и не был лишен аналитических способностей. Он искренне считал себя социал-демократом и по-своему даже другом рабочих. Его цели были целями предвоенной СДПГ, сформулированными его предшественниками: парламентаризация и социальная реформа. Но он не был революционером. Революцию он считал «излишней» (его любимое словечко) и незаконной. Он ненавидел ее «как грех». Все, чего он действительно всегда хотел, было достигнуто в октябре 1918 г., когда кайзер даровал власть парламенту и социал-демократы вошли в правительство. Все, что прибавил к этому ноябрь 1918 г., было в его глазах глупостью, недоразумением и безобразием. А то, что он сам был вынужден на словах высказываться в поддержку революции, делало ее в его глазах еще менее привлекательной.
Эберт никогда не испытывал угрызений совести из-за того, что предал революцию, он скорее обижался на нее за то, что временами она вынуждала его вести двойную игру. Если он и испытывал угрызения совести, то только по отношению к старому строю, поскольку он какое-то время вынужден был строить из себя революционера. Но обстоятельства были сильнее и вынуждали его к притворству. Ему пришлось вступить в союз с «независимыми» и пойти на то, чтобы его власть была узаконена Советами, играть роль «народного уполномоченного». Все это было очень неприятно, но не имело значения в его глазах. В душе он все время оставался наместником старого государства и старого парламентского большинства.
После того как 19 января 1919 г. выборы в Национальное собрание восстановили это прежнее большинство, существовавшее в рейхстаге (СДПГ -38%, Центр-19, немецкая демократическая партия- 18%), Эберт вновь ощутил твердую почву под ногами. Благодаря этим выборам для него все, что произошло между 9 ноября и 19 января, перестало существовать. Все революционные учреждения, возникшие в этот период, в особенности рабочие и солдатские Советы, потеряли в его глазах всякое право на существование, и он просто не мог понять, как они сами этого не видят. Но они, естественно, не видели этого, и поэтому, как он ни сожалел, их пришлось устранить с помощью силы. Эта совершенно искренняя, хотя и крайне субъективная позиция Эберта стала причиной гражданской войны в Германии.
Насколько твердо Эберт был убежден в этом, видно на почти гротескном примере. Номинально высшим революционным государственным органом, назначавшим, в частности, и правительство «народных уполномоченных», был Центральный Совет рабочих и солдатских Советов, избранный Всегерманским съездом Советов в Берлине. Этот Центральный Совет был образцом кротости и безынициативности. Он состоял только из представителей СДПГ, ни разу не оказал Эберту даже малейшего сопротивления и активно помог ему удалить представителей НСДПГ из правительства. После выборов он был готов передать свои полномочия Национальному собранию. Но даже этого Эберт ему не позволил, заявив, что передавать больше нечего. Поскольку теперь избрано Национальное собрание, сказал Эберт, Центральный Совет должен просто помалкивать, собрать вещички и исчезнуть. Из-за этого возник первый, и единственный серьезный конфликт между Эбертом и Центральным Советом, который, лишившись всякой власти, еще какое-то время влачил призрачное существование. Этот гротескный эпизод, не имеющий политического значения, проясняет политическую позицию Эберта: по его мнению, выборы в Национальное собрание, которое со своей стороны вскоре избрало его, Эберта, временным рейхспрезидентом, создали новую законность, являвшуюся преемницей старой, существовавшей в октябре 1918 г. Все, что было между ними, стало сейчас, если уже не раньше, незаконным. Притом констатация этого имела обратную силу. Революция была аннулирована в юридическом смысле. Теперь ей оставалось любезно самоликвидироваться и в фактическом плане. Рабочие и солдатские Советы должны были исчезнуть. Эберт искренне верил, что все это само собой разумеется.
Но Советы существовали и, естественно, смотрели на вещи совсем иначе. Для них революция не была аннулирована ни в юридическом смысле, ни фактически. Для них она оставалась все еще единственным источником новой законности. «Мы можем приказать «народным уполномоченным» уйти, а не они нам», - так рассуждал даже кроткий Центральный Совет, а местные Советы, в руках которых повсюду все еще находилась власть на местах, сначала были склонны отвечать на требование Эберта горьким смехом. Они чувствовали поддержку рабочих масс. Эти массы большей частью состояли из демобилизованных солдат, которые еще не забыли войны, и почти у каждого из них дома была винтовка. Оружия и патронов сразу после войны в Германии было в избытке. Кто осмелился бы приказать победоносному вооруженному народу разойтись по домам, словно группе школьников после глупой проделки? Позднее председатель лейпцигского рабочего Совета Курт Гейер писал печально и самокритично: «Обладание властью на местах полностью затемнило радикальным массам понимание действительного соотношения сил в стране».
Но не только «радикальные массы», сами Советы, включая участвовавших в них умеренных представителей СДПГ, совершенно не понимали, как можно было вдруг объявить революцию не состоявшейся. Конечно, теперь было Национальное собрание, выборы в которое были проведены по решению самого съезда Советов. Но, принимая такое решение, съезд и не помышлял ликвидировать этим революцию. Наоборот, в глазах Советов Национальное собрание был обязано своим существованием только решению съезда Советов о выборах, которое и придавало собранию законный характер. У него были совершенно конкретные задачи: принять конституцию и издавать законы, утверждать бюджет, контролировать деятельность правительства. Но отнюдь не имелось в виду делать его всесильным, тем более оно не могло аннулировать революцию. Советы по-прежнему считали себя законными государственными органами, созданными революцией и существовавшими рядом с ним так же, как прежде рядом с кайзеровским рейхстагом имелись органы власти земель и общин. Ведь до ноября 1918 г. существовал избранный на основе всеобщих выборов парламент в государстве, которое было классовым государством. Так должно было оставаться и теперь, и только вместо дворян и богачей революция сделала господствующим классом рабочих и солдат. Так представляли себе положение Советы. Солдатские Советы все еще претендовали на осуществление дисциплинарной власти в войсках, а рабочие Советы все еще считали себя - в силу революционного права - решающим руководителем государственного аппарата. И когда это положение стали оспаривать, был поставлен вопрос о власти.
Наиболее ясно это высказал Носке.21 января он заявил на заседании кабинета; «Правительству необходимо придать авторитет путем создания средств власти. В течение недели были сформированы войска численностью двадцать две тысячи человек. По этому несколько изменился
тон разговора с солдатскими Советами. Прежде солдатские Советы были фактором власти, а теперь этим фактором стали мы . В тот же день Носке пригрозил представителям солдатского Совета 7-го армейского корпуса в Мюнстере, заявившим протест против восстановления знаков различия в армии и вербовки в добровольческие отряды: «Вы неправильно понимаете полномочия вашего солдатского Совета. В ближайшие дни мы заставим вас это понять. Все будет по-другому! Правительство не собирается терпеть ваших действий и вмешается, как оно уже сделало это в других местах». Последняя фраза явно была намеком на январские события в Берлине и убийство Либкнехта и Розы Люксембург.
И правительство действительно вскоре «вмешалось» - сначала в Бремене, затем в Рурской области, потом в Тюрингии и т. д. В начале февраля гражданская война постепенно распространилась по всей Германии. Поводы для вмешательства были различными. В большинстве случаев они имели непосредственно военный характер; саботаж вербовки в добровольческие отряды, отказ солдатских Советов восстановить знаки различия и воинского приветствия (они ссылались при этом на решение Всегерманского съезда Советов, которое Эберт и Носке практически отменили уже 19 января), иногда забастовки или волнения на местах.
В действительности же речь повсюду шла об одном - о существовании рабочих и солдатских Советов и тем самым о законности революции. Генерал Меркер, командующий ландъегерским корпусом, который по велению Носке стал «покорителем городов», заявил об этом вполне откровенно: «В борьбе правительства против леворадикалов речь шла исключительно о сохранении политической власти. Ради этой чисто политической цели были использованы войска как средство власти для стабилизации внутренней политики. Однако слабость правительства не позволяла открыто заявить об этом. Оно боялось четко определить свою позицию и признать, что добровольческие отряды служат для ликвидации власти Советов там, где она еще сохранялась. В конечном счете только это имело значение. Правительство нашло выход из положения, делая вид, будто поводом для вмешательства являются военные дела. Мне была не по душе эта нечестность. Я увереннее чувствовал бы себя перед руководителями рабочих, если бы мог прямо заявить им: «Мое прибытие означает борьбу против власти Советов, к которой вы стремитесь, и против господства вооруженного пролетариата».
Меркер был крайне консервативным, даже реакционным офицером, но офицером старой школы, привыкшим к дисциплине и послушанию, а его ландъегерский корпус, по крайней мере, в гражданской войне 1919 г., был в известном смысле лоялен и надежен в отношении правительства. Этого нельзя сказать о большинстве других добровольческих отрядов, которые в лихорадочной спешке формировались за месяцы гражданской войны. К ее концу насчитывалось шестьдесят восемь официальных добровольческих отрядов, в которых, по данным Носке, состояло почти четыреста тысяч человек. Каждый из бойцов давал клятву верности своему командиру, то есть, по словам Носке, соблюдался почти тот же ритуал, «как и во время Валленштейна». Самое примечательное, что ни Эберт, ни Носке ничего особенного в этом не видели, во всяком случае, не находили причин для беспокойства. Еще большее удивление, чем беспощадная жестокость, с которой они подавляли революционеров, приведших их к власти, вызывает та близорукость и беззаботность, с которой они вооружили своих смертельных врагов справа и приучили их к вкусу крови.
Ведь в том, что касалось политических взглядов подавляющего большинства командиров этих добровольческих отрядов и их солдат, с самого начала не могло быть ни малейших сомнений. «Было бы крайним преувеличением, - писал тогдашний лейтенант гвардейской кавалерийской стрелковой дивизии фон Эртцен, - утверждать, будто офицеры, находившиеся в отеле «Эден», испытывали симпатию к членам правительства того времени». Это действительно было бы преувеличением. Так, полковник Рейнгард - позднее командир этой дивизии, приобретший известность в качестве «освободителя» или, вернее, палача Берлина, - еще в рождественские дни 1918 г. говорил о «социал-демократическом шабаше ведьм», а позднее в обращении к своим войскам назвал правительство, на службе которого они состояли, «отребьем». Командир «Стального отряда» капитан Генглер 21 января 1919 г. записал в дневнике о правительстве Эберта: «Придет день, когда Я рассчитаюсь с этим правительством и сорву маску со всей этой жалкой, подлой своры». Подполковник Гейнц, другой известный командир добровольческого отряда, заявил спустя пару месяцев: «Это государство, порожденное мятежом, всегда будет нашим врагом независимо от того, кто будет его возглавлять и какая конституция будет принята... За империю! За народ! Война правительству! Смерть демократической республике!» А фон Гейдебрек, тогда командир добровольческого отряда «Оборотень», а затем один из высших руководителей СА и, в конце концов, вместе со своим начальником Ремом расстрелянный Гитлером 30 июня 1934 г., говорил: «Война государству Веймара и Версаля! Война ежедневно и любыми средствами! Насколько я люблю Германию, настолько я ненавижу республику 9 ноября!»
Так думали командиры тех четырехсот тысяч человек, которых вооружили и направили против рабочих Эберт и Носке, которым они доверили защиту буржуазной республики, а также собственную судьбу. Что касается Носке, который, в сущности, имел с ними немало общего и в течение последующего года порой носился с мыслью, чтобы с их помощью стать диктатором, это еще в какой-то степени понятно. Что же касается Эберта, то у него проявились поразительные ограниченность и тупость. Ведь Эберт мечтал не о государстве эсэсовцев, а о буржуазно-парламентской демократии, совместном правлении социал-демократов и средней буржуазии, о спокойствии, порядке и порядочности, о государстве средних слоев, в котором учитывались бы также и интересы рабочих. И для того, чтобы создать его, он спустил на рабочих дикую свору, которой уже тогда были присущи почти все черты будущих головорезов СА и СС, многие из которых позднее лично сыграли роль в захвате Гитлером власти. Кроме Гейдебрека, в хронике гражданской войны 1919 г. всплывают уже, например, имена Зельдте и фон Эппа, из которых один позднее стал министром в правительстве Гитлера, а другой - его наместником в Баварии.
Совершенно очевидно, что Эберт не мог постичь сущности этих предшественников нацизма. Он видел справа от себя лишь вежливых, культурных, состоятельных людей, и у него никогда не было иной цели, кроме как добиться, чтобы и он, и его СДПГ были признаны этими людьми в качестве равноправных партнеров, способных к совместному правлению. А разве эта цель не была достигнута с октября 1918 г.? Разве сам Людендорф не признал в конце концов и даже не приказал (хотя, к сожалению, лишь в час поражения) осуществить парламентаризацию с участием социал-демократов в правительстве, к чему Эберт стремился на протяжении всей войны? Что это могло быть ловушкой, подобная мысль ни разу не возникла у Эберта, как и мысль о том, что революция, которая в ноябре укрепила тылы созданого в октябре правительства, была его единственным шансом вырваться из этой ловушки. Он видел лишь почетное поручение стать спасителем буржуазного государства в час беды. Этому поручению он в душе всегда оставался верея и не ждал справа ничего, кроме благодарности. Единственными врагами справа, как он считал, могли быть монархисты (монархию он, к сожалению, уже не мог спасти), но бойцы добровольческих отрядов монархистами отнюдь не были. То, к чему они стремились, за что боролись и даже убивали, было всем, чем угодно, но не монархией! Это было нечто такое, что лишь позднее было облечено в слова, и сделал это человек, который был тогда еще мелким шпиком баварского рейхсвера в Мюнхене.
Его дух, позднее нашедший свое выражение в концентрационных лагерях и командах смерти, уже в 1919 г. овладел, еще не будучи ясно выраженным, войсками контрреволюции, которую призвал Эберт и возглавил Носке. Революция 1918 г. была добродушной, контрреволюция - жестокой. Можно признать, что ей пришлось драться за свою победу, в чем не было нужды у революции, и что другая сторона тоже допускала случаи жестокости и грубости, без чего не обходится ни одна, гражданская война. Но бросаются в глаза два моментам. Почти повсюду дисциплинированные и хорошо вооруженные правительственные войска с самого начала намного превосходили набранные в спешке и вооруженные лишь винтовками рабочие отряды местных Советов, и поэтому уже в боях потери были весьма неравными. Кроме того, действительно ужас - полевые суды, массовые расстрелы без суда, пытки и избиения, - как правило, начинался уже после победы правительственных войск, когда им нечего было бояться и можно было свирепствовать без помех. Во многих городах Германии творились в то время страшные дела, хотя об этом и не сообщает ни один учебник истории.
Правда, не для всех контрреволюция была ужасом, некоторые видели в ней спасение и избавление. Если в рабочих кварталах захваченных добровольческими отрядами городов царил страх или скрытая ярость, на занятых с боем улицах не было ни души, а офицеры, в одиночку появляющиеся на «оккупированной территории», рисковали подвергнуться нападению и линчеванию, то в районах, где жила буржуазия, «освободителей» встречали с благодарностью и восторгом: пиво, шоколад, сигареты, девушки, посылающие воздушные поцелуи, и дети, размахивающие черно-бело-красными флажками. Эта гражданская война, как и другие гражданские войны, была войной классов. Своеобразие состояло лишь в том, что войну против рабочего класса в данном случае вело социал-демократическое правительство.
Как и всякая гражданская война, эта война по мере своего развертывания вызывала эскалацию террора. Вначале в Бремене и Средней Германии все обошлось еще сравнительно сносно. В Рурской области, где стихийные бои продолжались в течение нескольких педель после окончания главных боев в феврале, уже имело место много отвратительных эпизодов. Ужасное произошло в Берлине, где в марте войска Носке под командованием полковника Рейнгарда перешли в наступление, имея в виду двойную задачу: захват рабочих кварталов на востоке и севере города, до которых не дошли руки в январе, и разоружение ненадежных частей берлинского гарнизона, участвовавших в ноябре в революции. Здесь в первую очередь речь шла о Народной морской дивизии. Чудовищный эпизод из этой главы революции вошел во все учебники истории. Когда матросы Народной морской дивизии явились по вызову и без оружия в административное здание на Францёзишештрассе, чтобы получить увольнительные документы и причитающееся денежное довольствие (в Народной морской дивизии всегда в той или иной форме вставал вопрос о жалованье), тридцать из них без всякого основания и предупреждения были схвачены, выведены во двор, поставлены к стенке и расстреляны.
Но эти тридцать матросов были лишь частицей тех, кто был казнен в Берлине. Носке, безусловно, не преувеличивая, считает, что их было «около тысячи двухсот». Он сам отдал безжалостный приказ: «Каждый, кто будет задержан с оружием в руках в борьбе против правительственных войск, должен быть немедленно расстрелян». Полковник Рейнгард дал этому приказу еще более широкое толкование: «Все жители домов, из которых велась стрельба по 174
войскам, должны быть выведены на улицу независимо от того, признают они себя виновными или нет. В их отсутствие в домах должны проводиться обыски. Подозрительные личности, у которых будет найдено оружие, подлежат расстрелу». Следует представить себе перенаселенные рабочие казармы на востоке Берлина. О том, что в соответствии с этим приказом происходило 11, 12 и 13 марта 1919 г. на улицах в районе Александерплац и Берлин-Лихтенберга, имеются свидетельства, о которых лучше умолчать.
Уже во время мартовских боев в Берлине в отдельных местах отчаяние вело к безнадежному сопротивлению с такой степенью озлобленности, которая до этого не встречалась в ходе гражданской войны в Германии. Но мартовские бои в Берлине еще не были апогеем этой кровавой войны. Им месяцем позже стал Мюнхен.
50 знаменитых убийств Фомин Александр Владимирович
…И УМЕРЛИ В ОДИН ДЕНЬ ЛИБКНЕХТ КАРЛ ЛЮКСЕМБУРГ РОЗА (1871-1919)
…И УМЕРЛИ В ОДИН ДЕНЬ
ЛИБКНЕХТ КАРЛ ЛЮКСЕМБУРГ РОЗА
Карл Либкнехт - основатель Коммунистической партии Германии. Призывал к свержению правительства, ведущего войну. Вместе с Розой Люксембург основал газету «Rote Fahne». Зверски убит.
Роза Люксембург - одна из лидеров польской социал-демократии, леворадикального течения в германской социал-демократии и 2-м Интернационале. Одна из основателей Коммунистической партии Германии. Выступала против милитаризма. Зверски убита.
«Они жили долго и счастливо и умерли в один день» - так представлял себе идеал семейного счастья писатель Александр Грин. Его слова вполне можно отнести к одной из знаменитейших супружеских пар XX века - Карлу Либкнехту и Розе Люксембург. Впрочем, вряд ли романтик Грин счел бы двойную смерть от руки убийц приемлемым сюжетом для какого-нибудь из своих творений… Равно как и супружество, основанное на революционной борьбе, - а ведь Карл и Роза были не просто супругами, но и соратниками, «горячо преданными делу революции и лучшим силам германского пролетариата».
Карл Либкнехт и Красная Роза прошли тюрьмы, долгое время находились на нелегальном положении - и стали лидерами левого крыла германской социал-демократии, основали Коммунистическую партию Германии. Они возглавили Германскую революцию 9 ноября 1918 г. - и вскоре демократическое правительство объявило награду за их головы в 100 000 марок. 15 января 1919 года Карл и Роза были схвачены и расстреляны, причем руководил убийцами будущий глава нацистской разведки Канарис. Труп Розы бросили в канал и выловили только месяц спустя. В Советском Союзе ее именем называли заводы, улицы, пароходы; ивто же время ее работы не издавались, а «люксембургианство» было объявлено одной из партийных ересей. Лишь в 1923 г. появились первые переводы трудов революционерки на русский язык.
Вот как отзывался о Либкнехте и Люксембург Лев Троцкий:
«...Эти два борца, столь различные по натуре и столь близкие в то же время, дополняли друг друга, шли неуклонно к общей цели, нашли одновременно смерть и совместно входят в историю. Карл Либкнехт представлял собой воплощение несгибаемого революционера. Вокруг его имени создавались. неисчислимые легенды. В личной жизни Карл Либкнехт был воплощением доброты, простоты и братства. Это был обаятельный человек, внимательный и участливый. Можно сказать, что его характеру свойственна была почти женственная мягкость, а наряду с ней его отличал исключительный закал революционной воли, способность бороться во имя того, что он считал правдой, до последней капли крови.
Имя Розы Люксембург менее известно. Но это была фигура отнюдь не меньшая, чем Карл Либкнехт. Маленького роста, хрупкая, болезненная, с благородными чертами лица, с прекрасными глазами, излучавшими ум, она поражала мужеством своей мысли. У нее было много врагов! Силой своей логики, могуществом своего сарказма она заставляла молчать самых заклятых своих противников. Силою теоретической мысли, способностью обобщения Роза Люксембург на целую голову превосходила не только противников, но и соратников. Это была гениальная женщина. Ее стиль - напряженный, точный, сверкающий, беспощадный - был и останется навсегда верным зеркалом ее мысли.
Либкнехт не был теоретиком. Это был человек непосредственного действия. Натура импульсивная, страстная, он обладал исключительной политической интуицией, чутьем массы и обстановки, наконец, несравненным мужеством революционной инициативы. Анализа внутренней и международной обстановки. можно и должно было ждать прежде всего от Розы Люксембург. Призыв к непосредственному действию. к вооруженному восстанию исходил бы. отЛибкнехта».
Карл Либкнехт не мог не стать социалистом - у него не было ни малейшего шанса избежать политической стези. Отец Карла, Вильгельм Либкнехт, был известнейшим политическим деятелем Германии, социалистом. В 1848 г. он за свои взгляды попал в тюрьму, откуда через год бежал и нелегально пересек границу. Тогда он сблизился с К. Марксом и, вернувшись в Германию в 1862 г., занялся активной пропагандой марксизма, стал одним из основателей Социал-демократической партии Германии и даже депутатом рейхстага. В 1872 г. Вильгельм Либкнехт снова был осужден по обвинению в государственной измене, а после выхода из заключения продолжил свою политическую деятельность.
В 1871 г. у Вильгельма родился сын, получивший имя в честь Карла Маркса. Именно «Д-р Карл Маркс из Лондона, Фридрих Энгельс, рантье в Лондоне» значатся в приходской книге «восприемниками» новорожденного. Маркс и в самом деле стал духовным отцом Либкнехта-младшего, жизненный путь которого был определен уже с колыбели. Карл Либкнехт во многом повторил судьбу отца - сидел в тюрьмах, обвинялся в государственной измене, воглавлял партию.
Карл учился в университетах Лейпцига и Берлина, получил юридическое образование и стал адвокатом. В возрасте 29 лет он вступил в ряды Социал-демократической партии Германии, ав 1904 г. отстаивал в суде интересы русских и немецких социал-демократов, обвинявшихся в нелегальном ввозе в страну запрещенной партийной литературы. В своей судебной речи, которая стала его первым политическим выступлением, Карл обличал репрессивную политику Германии и России в отношении революционеров. В дальнейшем он последовательно выступал против идеи постепенных реформ, выдвигаемой правыми социал-демократами, уделяя большое внимание антивоенной агитации, политической работе с молодежью и продвижению революционной идеологии.
Верный своим взглядам, Либкнехт с энтузиазмом принял российскую революцию 1905-07 гг. и призывал германский пролетариат последовать примеру русских рабочих. Вместе с Р. Люксембург он возглавил левое течение германской социал-демократии, оформившееся именно в эти годы.
К. Либкнехт стал одним из основателей Социалистического интернационала молодежи (1907) и возглавлял его до 1910 г. В 1907 г. прошла первая международная конференция молодежных социалистических организаций, где К. Либкнехт выступил с докладом о борьбе с милитаризмом, за что был приговорен к тюремному заключению. Тем не менее в 1908 г. его избрали депутатом прусской палаты депутатов, ав 1912 - депутатом германского рейхстага. И даже там Либкнехт продолжал вести антивоенную политику, открыто обвиняя хозяев монополий во главе с Круппом в разжигании войны.
Кульминацией довоенной политической деятельности Либкнехта стало парламентское голосование по предоставлению военных кредитов Германии. II Интернационал (международное объединение рабочих партий, основанное в 1889 г.) 30 июня 1914 г. принял постановление об усилении антивоенной деятельности. Германская социал-демократическая партия, одна из основных сил II Интернационала, в воззвании, опубликованном 25 июля 1914 г., призывала рабочих к протесту против милитаризма. Однако 31 июля, в день объявления военного положения и фактического начала военных действий, комитет партии призвал рабочих «терпеливо ждать до конца», а социал-демократическая фракция рейхстага решила «голосовать за требуемые правительством кредиты».
4 августа Либкнехт, будучи членом социал-демократической фракции и подчиняясь партийной дисциплине, проголосовал за военные кредиты вопреки своим принципам. Однако 2 декабря, во время повторного голосования, он стал единственным депутатом рейхстага, проголосовавшим против этого законопроекта.
В письменном заявлении, объясняющем причину такого поступка, Либкнехт назвал войну захватнической и напомнил знаменитый лозунг своего отца, лидера немецкой социал-демократии: «Никаких парламентских компромиссов!» Карл обвинил однопартийцев в измене интересам пролетариата, ведь II Интернационал принял решение проводить антивоенную политику. Заявление Либкнехта было распространено в виде нелегальной листовки под названием «Главный враг в собственной стране!».
Позднее Джон Рид так писал о декабрьских событиях:
«Против кайзеровской Германии с ее дисциплинированной промышленностью, железными армиями и феодальной аристократией, против тщательно насаждаемого ура-патриотизма, против трусости и нерешительности популярных в стране лидеров -. выступил этот человек, бывший в рейхстаге единственным представителем самой обездоленной, самой угнетенной, самой бесправной части населения. Либкнехт находился на виду у всех. - и выступил против официальной мощи самой высокоорганизованной державы на земле. Услышали его немецкие социал-демократы большинства, кайзеровские социалисты и исключили Либкнехта из своих рядов. Но его услышали и массы немецкого народа, немецкие солдаты в окопах, немецкие рабочие на военных заводах, безземельные крестьяне Саксонии. Его голос был услышан и по другую сторону фронта; и французские солдаты. от глубины души сказали - «Либкнехт - самый отважный человек на земле».
Карла Либкнехта травили, третировали как «труса» и «изменника отечества», дважды арестовывали и наконец в 1915 г. отправили на фронт рядовым рабочего батальона. В 1916 г. Либкнехта исключили из социал-демократической фракции рейхстага, и он принял участие в создании группы «Спартак». В том же году во время первомайской демонстрации он призывал к свержению правительства, был арестован и приговорен к 49 месяцам заключения. Находясь в тюрьме, Карл восторженно встретил известие о победе революции в России. Выйдя из заключения в октябре 1918 г., Либкнехт продолжил революционную деятельность.
Он снова призывал к свержению правительства. 7 октября 1918 состоялась конференция группы «Спартак», на которой была принята программа народной революции. Конференция призвала рабочих к свержению правительства, к борьбе за отчуждение собственности крупных землевладельцев, банковского капитала, шахт и домен, установление минимума заработной платы, немедленную отмену осадного положения и освобождение политических заключенных.
9 ноября 1918 г. группа «Спартак» призвала к всеобщей забастовке и вооруженному восстанию. В тот же день кайзер Германии отрекся от престола. К. Либкнехт около 4 часов дня провозгласил Социалистическую республику. Шейдеман в ответ выдвинул лозунг создания «свободной Германской республики». 11 ноября группа «Спартак» была преобразована в «Союз Спартака» («Spartakusbund») - революционную организацию левых социал-демократов, но «Союз Спартака» не обладал достаточной силой, чтобы завоевать большинство в Советах.
Лев Троцкий так писал об этих событиях:
«...Поражение германской армии и тяжелое экономическое положение страны вызвали мощное революционное движение. Непосредственным толчком к событиям 9 ноября 1918 г. послужило восстание матросов в Киле, начавшееся 2 ноября. Восставшие матросы отказались принимать участие в атаке на британский флот и организовали свой совет. Восстание быстро распространилось по всей стране. Во всех городах стали стихийно возникать Советы рабочих и солдатских депутатов. Особенно крупного размаха движение достигло в Берлине, где с 5 ноября начинается и быстро разрастается забастовка рабочих. 9 ноября бастовал уже весь берлинский пролетариат. В этот день рабочими была послана делегация. к Вильгельму II, который, видя, что армия присоединилась к рабочим, отрекся от престола. На месте низложенного гогенцоллернского правительства был образован «Совет НародныхУполномоченных», в состав которого вошло 6 человек: 3 социал-демократа - Эберт, Шейдеман и Ландсберг и 3 независимых - Гаазе, Дитман и Барт. Карл Либкнехт отказался войти в состав Совета Народных Уполномоченных, мотивируя свой отказ нежеланием сотрудничать с реформистами».
Новое правительство отменило осадное положение, провозгласило свободу союзов и амнистию политическим заключенным, установило 8-часовой рабочий день. Одновременно оно заключило союз со стоявшим во главе армии монархистом П. Гинденбургом с целью погашения революционных беспорядков.
16 декабря 1918 г. «Союз Спартака» организовал 250-тысячную демонстрацию трудящихся, основным требованием которой была передача полноты власти рабочим и солдатским Советам. В конце декабря была создана Коммунистическая партия Германии и Либкнехт стал ее председателем. Ему оставалось жить около двух недель - руководство Социал-демократической партии открыто требовало его смерти.
Что касается жены Карла Либкнехта, то Роза Люксембург родилась в польском г. Замосць (Замостье), относившемся тогда к Российской империи. Один из исследователей жизни Красной Розы отмечал, что «…судьба обездолила ее трижды: как женщину в обществе, где главенствуют мужчины, как еврейку в антисемитском окружении и как калеку. Она была слишком маленького роста, хромала, видимо, вследствие врожденного дефекта.»
Роза была младшим ребенком в семье небогатого коммерсанта. В гимназии она проявила себя как блестящая ученица - девочка была очень умна, отличалась сильным характером и неуемной энергией, даром убеждения и пылкостью чувств. Уже в гимназии она участвовала в нелегальной революционной работе, примыкая к партии «Пролетариат».
В 18 лет девушка отправилась в Швейцарию учиться философии, ив 1897 г. окончила университет в Цюрихе. В студенческие годы она изучала марксистскую литературу и входила в кружок польских политэмигрантов.
Выйдя замуж за адвоката Густава Любека, Роза получила немецкое гражданство и в 1898 г. переехала в Германию, где включилась в работу германской социал-демократии. Вскоре она развелась со своим первым мужем. Как и Карл Либкнехт, Роза стояла на крайне левых позициях и была ярой приверженкой революции. Она с головой ушла в политику: писала статьи, произносила речи, строила польскую и германскую социал-демократические партии, участвовала в работе II Интернационала, дискутировала с Плехановым, Бебелем, Каутским, Жоресом, Лениным. Л.Троцкий писал о ней: «Роза Люксембург. прекрасно говорила по-русски, глубоко знала русскую литературу, следила за русской политической жизнью, связана была с русскими революционерами и любовно освещала в немецкой печати революционные шаги русского пролетариата».
Люксембург стала видным теоретиком коммунизма, хотя часто спорила с Лениным, называя его «авантюристом» и «красным Бонапартом». В 1904 г. Люксембург активно критиковала большевиков, но в 1905-07 гг. сблизилась с ними по многим вопросам стратегии и тактики революционной борьбы. Опираясь на опыт революции в России, Красная Роза вместе с К. Либкнехтом и К. Цеткин выступала за развитие внепарламентской борьбы, в том числе за массовые политические стачки и уличные выступления.
В декабре 1905 г. Люксембург нелегально прибыла в Варшаву, развернула там революционную деятельность, была арестована, но вскоре освобождена под залог. Она уехала в Финляндию, а в сентябре 1906 г. вернулась в Германию, где за антивоенную агитацию подверглась преследованиям и репрессиям. В общей сложности она провела в тюрьмах около 4 лет.
Красная Роза была основательницей «Союза Спартака», а потом и Компартии Германии. Она горячо приветствовала Октябрьскую революцию в России. На Учредительном съезде КПГ в конце декабря 1918 г. Люксембург делала доклад о программе партии. Жить ей оставалось всего две недели.
15 января 1919 г. Карл Либкнехт и Роза Люксембург были арестованы и зверски убиты. В это время в России оставшиеся в живых члены династии Романовых стали заложниками, схваченными в качестве живого залога за арестованных немецких коммунистов. Их расстреляли в Санкт-Петербурге в отместку за смерть лидеров германской компартии. Этот расстрел стал последним этапом в уничтожении династии Романовых после убийства в 1918 году членов царской семьи в Екатеринбурге и Алапаевске.
Официальные германские источники представляли убийство Либкнехта и Люксембург как случайность, уличное «недоразумение», обусловленное недостаточной бдительностью караула перед лицом разъяренной толпы. Впрочем, этим утверждениям мало кто верил, слишком уж яркими фигурами были супруги Либкнехт - Люксембург.
Согласно второй версии в первые дни ноябрьской революции 1918 г. лидер социал-демократов Шейдеман противился свержению монархии, однако подчинился ходу событий и перешел на сторону восставших. Тем не менее после победы революции вся его деятельность была ориентирована на удушение рабочего движения. Каждое выступление рабочих жестоко подавлялось карательными отрядами, и апогеем стало уничтожение Карла Либкнехта и Розы Люксембург.
8-14 мая 1919 г. в Берлине прошел военно-полевой суд над участниками убийства Либкнехта и Люксембург. Документы этого процесса долгие годы считались потерянными и были найдены только в 60-е годы XX века, а в 1969 г. бывший капитан кавалерийского дивизиона охраны Пабст, руководивший арестом и убийством Либкнехта и Люксембург, признался, что всю правду о событиях 15 января 1919 г. знали только два офицера - Пабст и Канарис.
Результаты суда не удовлетворили общественность, и следствие продолжилось. Летом и осенью 1919 г. состоялись допросы Шейдемана и Канариса - будущего главы германской военной разведки и контрразведки, тогда еще капитан-лейтенанта. В ходе следствия выяснилось, что подготовка покушения началась, видимо, в ноябре или первых числах декабря 1918 года В 1920 г. заместитель военного коменданта Берлина дал письменные показания о том, что его ведомство с ноября вело «круглосуточный поиск и преследование Либкнехта и Люксембург, чтобы не дать им заниматься агитационной и организаторской деятельностью». В ночь с 9 на 10 декабря 1918 г. солдаты ворвались в редакцию газеты «Rote Fahne», чтобы убить Либкнехта и Люксембург. Но их не оказалось на месте. Позже свидетели показали, что уже тогда за головы Либкнехта и Люксембург было назначено вознаграждение в 100 000 марок.
С разрешения городского Совета в январе 1919 г. гвардейский кавалерийский дивизион защиты, участвовавший в аресте и убийстве Либкнехта и Люксембург, занял отель «Эден». Именно там должна была располагаться «Секция 14» - служба помощи социал-демократии, которой руководили Шейдеман и Г. Скларц (это выяснилось в 1922 г.).
Приказ об убийстве Либкнехта и Люксембург был отдан устно - они должны были быть доставлены в «Эден» живыми или мертвыми. Сыщики гонялись за революционерами, а человек, координировавший их действия, сидел в городской комендатуре. Это был прокурор Вайсман, получивший в январе 1919 г. назначение на должность государственного секретаря.
Заговор против Либкнехта и Люксембург организовали трое: будущий глава германского правительства Шейдеман, агент германского императорского правительства Парвус и его сотрудник - революционер и бизнесмен Георг Скларц, причем именно он должен был выплатить вознаграждение в 50 000 марок за каждого убитого. Итак, Г. Скларц играл важную роль в подготовке убийства, хотя формально доказать его причастность к преступлению не удалось.
В 1922 г. правительство Веймарской республики создало очередную следственную комиссию по расследованию обстоятельств убийства. Тогда же Берлинский земельный суд осудил за участие в убийстве морского лейтенанта Г.-В. Зоухона (он вышел из тюрьмы по амнистии в 1932 году). Наконец в 1929 г. состоялся процесс против прокурора Иорнса, бывшего защитником одного из участников убийства Либкнехта и Люксембург, - Рунге. Однако и это разбирательство ничем не кончилось - доказать причастность Иорнса не удалось. Больше следственные действия не возобновлялись - к власти пришли нацисты, и смерть коммунистических лидеров перестала быть важной общественно-политической темой на долгие годы.
В постсоветский период возникла еще одна версия, которую озвучил историк Юрий Фельштинский в 1997 году. По его мнению, убийство Либкнехта и Люксембург было секретной акцией, выгодной для Советской России и лично В.И. Ленина (этой точки зрения придерживается и О. Гордиевский, бежавший на Запад офицер КГБ).
Предпосылки к физическому уничтожению революционеров возникли еще в марте 1918 г., когда был заключен Брестский мир. Этот договор стал ударом в спину германской революции, поскольку перемирие России с кайзеровским правительством уменьшало и без того призрачные шансы на успех коммунистического восстания в Германии и, как следствие, пан-европейской революции. Р. Люксембург считала, что рабочий класс других европейских стран не имеет сил инициировать революцию, а поэтому поражение Германии увеличивает шансы революционного взрыва в Европе. Любая же военная победа германской армии «означает новый политический и социальный триумф реакции внутри государства».
Именно с вопросом о мире были связаны первые серьезные расхождения между Люксембург и правительством Ленина. «Ее надежды на то, что русская революция призовет международный пролетариат к борьбе, быстро угасли, - писал Пауль Фрелих. - Больше всего Роза боялась, что большевики могут игрой с немецкими дипломатами заключить опасный мир». И ее опасения оказались не напрасными.
Либкнехт и Люксембург подвергли брестскую политику суровой критике, называя ее «вероломством по отношению к международному пролетариату». Впрочем, Р. Люксембург не ограничивала критику Ленина вопросом о Брестском мире. Она обрушивалась и на аграрную политику Совнаркома («То, что делают большевики, должно работать прямо противоположно, ибо раздел земли среди крестьян отрицает путь к социалистическим реформам»), и на красный террор и разгон Учредительного собрания, нарушение демократических норм, свободы слова и свободы печати («Русский террор - это только выражение слабости европейского пролетариата»).
После Октябрьской революции 1917 г. значительная часть большевистского руководства находилась в ожидании того, что революция распространится сначала на Европу, а потом и на весь земной шар - падение центральноевропейских империй вселяло такую надежду. 1 октября 1918 г. В. И. Ленин писал: «Мировая революция подошла настолько близко., что мы можем рассчитывать на ее начало в ближайшие несколько дней. Мы должны. помочь немецким рабочим ускорить революцию, которая вот-вот должна начаться в Германии». Однако на самом деле победа революции в индустриальной Германии была не в интересах Ленина, так как в этом случае Россия отступала на второй план, а во главе зарождающегося III Интернационала становились Либкнехт и Люксембург.
«Теоретически Коммунистический Интернационал считался братским союзом равных партий, но на практике В. И. Ленин стремился сделать его инструментом советской внешней политики», - пишет Ю. Фельштинский. Замаскировать эти планы было трудно, и лидеры мирового коммунистического движения выступили против поспешной организации III Интернационала. «Особенно на этом настаивала Роза Люксембург, которая не хотела допустить превращения Коминтерна в приложение к ленинскому ЦК», - писал историк Николаевский.
Ради удержания власти Ленин даже пошел на саботаж германской революции, открыто объявив кайзеровскому правительству и немецким коммунистам, что Красная армия по крайней мере до марта 1919 г. не будет вмешиваться в уже начавшуюся германскую революцию. Тогда Роза Люксембург встала во главе марксистов, критикующих большевистский режим и обвиняющих Ленина в создании не диктатуры пролетариата, а диктатуры над пролетариатом. Она была, пожалуй, единственным иностранным коммунистом, способным оказать серьезное сопротивление попыткам превратить Коминтерн в инструмент советской внешней политики.
Поэтому, когда в январе 1919 года восстание в Берлине было подавлено и «убийцы из числа военных офицеров правоэкстремистского толка заставили замолчать» Карла Либкнехта и Розу Люксембург, Москва получила возможность диктовать свою волю немецким коммунистам. А еще через полтора месяца в столицу России прибыли участники Учредительного конгресса III Коминтерна, который был образован 2 марта 1919 года. Коминтерн стал инструментом, помогавшим держать в повиновении немецких коммунистов.
Современникам тех событий заинтересованность советского правительства в устранении Люксембург и Либкнехта была очевидна. Некоторые исследователи усматривали в их устранении спланированную акцию, организованную германским и советским правительствами через немецкую военную разведку. Эта, казалось бы, фантастическая теория нашла подтверждение в воспоминаниях Вильгельма Пика о последних днях и часах жизни Люксембург.
Он рассказывал, что Карл и Роза сначала снимали квартиру в районе Новокельна, но через два дня квартиру пришлось менять. Переезд состоялся вечером 14 января и был крайне рискован, потому что солдаты останавливали любой транспорт (именно по этой причине Люксембург и Либкнехт не могли выехать из Берлина). Однако, пишет Пик, «из-за одного еще не раскрытого предательства Белая гвардия уже на следующий день знала новое место пребывания Розы Люксембург и Карла Либкнехта. Когда я вечером 15 января. хотел занести на квартиру и передать обоим товарищам необходимые удостоверения личности на случай проверки их дома, квартира была уже занята военными, а Карл Либкнехт арестован и увезен. Роза Люксембург находилась еще в квартире и охранялась большим количеством солдат. Через некоторое время меня и РозуЛюксембург доставили в «Эден-отель».
Что же это за «нераскрытое предательство»? Ю. Фельштинский пишет, что к организации убийства Либкнехта и Люксембург был, видимо, причастен Карл Радек. К такому выводу пришел брат Карла Либкнехта - Теодор, известный германский социал-демократ, адвокат, занимавшийся многие годы неофициальным расследованием убийства. Собранные Теодором материалы погибли во время бомбардировки в ноябре 1943 года. Возвращаться к этому вопросуТеодор не собирался, но в 1947 годуисторик Б. Николаевский обратился к нему с просьбой рассказать о деятельности швейцарского революционера Карла Моора, который был агентом германского правительства. В ответ Теодор Либкнехт поведал Николаевскому о роли Радека в убийстве Карла Либкнехта и Розы Люксембург. Конечно, Николаевский не сразу поверил рассказу Теодора Либкнехта.
О личной нелюбви Радека к Розе Люксембург, в свое время настоявшей на исключении его из польской и германской социал-демократических партий, Б. Николаевский знал. Но Радек считался жертвой режима Сталина, к тому же у Теодора не было доказательств - только рассказ скрывавшегося от преследований брата. В конце концов, Карл Либкнехт мог ошибаться и предательство Радека ему только мерещилось.
Лишь после смерти самого Теодора, после смерти Сталина, после XX съезда, наконец после публикаций в 1956–1958 гг. документов, раскрывающих связи большевиков (в том числе Радека) с кайзеровским правительством и его агентами (прежде всего Парвусом), Николаевский стал упоминать о выводах Т. Либкнехта. Он писал: «О Радеке нужно говорить особо. Теодор Либкнехт рассказывал, что Карл Либкнехт в их последнюю встречу (накануне ареста Карла) говорил, что узнал о Радеке. «чудовищные вещи», о которых обещал рассказать во время следующей встречи. Этой встречи не было, и Теодор считал, что Радек предал Карла!»
Итак, по прошествии десятилетий становится очевидно, что подоплека смерти немецких революционеров Карла Либкнехта и Розы Люксембург вовсе не так прозрачна, как это представлялось. Они пали жертвами сложнейших хитросплетений внутренней и внешней политики Германии и России, причем их смерть была выгодна обоим государствам - и тому, что противостояло коммунистам, и тому, что неуклонно претворяло коммунистические идеалы в жизнь.
Из книги Пожилые записки автора Губерман ИгорьДЕНЬ ОТЪЕЗДА, ДЕНЬ ПРИЕЗДА – ОДИН ДЕНЬ Эту магическую формулу наверняка помнят все, кто ездил в командировки. Бухгалтерская непреклонность, явленная в ней, сокращала на день количество оплаченных суток. Много-много лет я колесил по просторам той империи и сжился с этой
Из книги Аплодисменты автора Гурченко Людмила Марковна Из книги Берлин, май 1945 автора Ржевская Елена МоисеевнаЕще один день Накануне, 29 апреля вечером, прибывший в бункер фюрера командующий обороной Берлина генерал Вейдлинг доложил обстановку: войска вконец измотаны, положение населения - отчаянное. Он считал, что единственно возможное сейчас решение - войскам оставить
Из книги Разговоры с Раневской автора Скороходов Глеб АнатольевичТолько один день Однажды я прочел несколько записей подряд и подумал: а не получается ли, будто я прихожу к Раневской и она тут же рассказывает мне несколько эпизодов для будущей книги?Но это было не совсем так. Вернее, совсем не так.А что, если попытаться, подумал я,
Из книги 99 имен Серебряного века автора Безелянский Юрий Николаевич Из книги В советском лабиринте. Эпизоды и силуэты автора Ларсонс Максим ЯковлевичГлава третья Карл Либкнехт В конце октября 1918 г. Карл Либкнехт был освобожден из тюрьмы, куда он был заключен за агитацию против войны. Через несколько дней после его освобождения, советское посольство в Берлине устроило в честь его большой банкет…Однажды вечером, когда
Из книги Апостол Сергей: Повесть о Сергее Муравьеве-Апостоле автора Эйдельман Натан ЯковлевичГлава I Один день Прошедший 1795-й год. Как призрак исчез он… Едва ли был кажется когда-либо… Умножил ли он сколько-нибудь сумму благосостояния человеческого? Стали ли люди теперь умнее, миролюбивее, счастливее нежели прежде? …Свет - театр, люди - актеры, случай делает
Из книги Южное седло автора Нойс УилфридОдин день в Катманду Первая реакция моих товарищей, особенно тех, которые томились в ожидании уже больше недели,- наброситься на багаж и, едва стащив его на землю, начать в нем копаться. «Где сигареты?» «Все ли здесь новозеландские спальные мешки?» «Где моё ружье?» и т. п. 9
Из книги Американский снайпер автора DeFelice JimЕще один день По мере приближения морских пехотинцев к южной окраине города боевые действия в нашем секторе стали стихать. Я вернулся на крыши, надеясь, что с расположенных там огневых позиций сумею отыскать больше целей. Течение сражения изменилось.Вооруженные силы США
Из книги «Звезды», покорившие миллионы сердец автора Вульф Виталий ЯковлевичРоза Люксембург Красная РозаРоза Люксембург погибла девяносто пет назад, в холодном и кровавом январе 1919 года. Ее трагическая смерть словно заслонила собой се жизнь – из нее сделали символ борьбы, икону мученицы за идею, очень быстро и старательно забыв и о ее борьбе, и
Из книги Любимец Гитлера. Русская кампания глазами генерала СС автора Дегрелль ЛеонРоза Люксембург Зима 1941-1942 годов была самая страшная, какую русские знали за сто пятьдесят лет.Какое-то число немецких частей, дислоцированных на относительно спокойных участках, приспособились как могли к этим ужасным холодам и к нехватке мехового обмундирования.
Из книги Любовные письма великих людей. Женщины автора Коллектив авторовРоза Люксембург (1871–1919) Вы себе представить не можете, с какой радостью и нетерпением я жду писем от Вас, потому что каждое дает мне столько силы и счастья, побуждает меня жить. Роза Люксембург родилась в Замосце близ Люблина, на принадлежавшей России территории Польши, и
Из книги Мой муж - Осип Мандельштам автора Мандельштам Надежда ЯковлевнаРоза Люксембург – Лео Йогихесу (6 марта 1899 года) Тысячу раз целую Вас за милое письмо и подарок, хотя я его еще не получила… Вы просто представить себе не можете, как я довольна Вашим выбором. Ведь Родбертус – мой любимый экономист, я могу читать его сотни раз из чисто
Из книги Кавалер ордена Улыбки автора Гладышева Луиза Викторовна«Один добавочный день» Мы открыли дверь собственным ключом и с удивлением увидели, что в квартире никого нет. На столе лежала немногословная записка. Костырев сообщал, что переселился с женой и ребенком на дачу. В комнатах не осталось ни одной костыревской тряпки, словно
Из книги Книга непокоя автора Пессоа ФернандоОДИН ОБЫЧНЫЙ ДЕНЬ Жить, отвечая за всеДень с утра предстоял обычный: операции, прием больных, беседа с диссертантами, всевозможные административные и хозяйственные заботы, обход отделений.Дорога от дома до института длинная, и Гавриил Абрамович по привычке прикидывает
Из книги автораОдин день Вместо обеда – ежедневная необходимость! – я пошел посмотреть на Тежу и вернулся, чтобы бродить по улицам, даже не предполагая, что замечу некую пользу для души в том, чтобы видеть все это… Хотя бы так…Жить не стоит. Стоит только смотреть. Умение смотреть, не
Союз "Спартак" возглавляли известные левые деятели Карл Либкнехт (Karl Liebknecht) и Роза Люксембург (Rosa Luxemburg). В январе 1919 года им, почти ровесникам, было около пятидесяти лет.
Карл Либкнехт и Роза Люксембург в 1909 году
К революционным идеям Либкнехт и Люксембург пришли разными путями. Он - адвокат, защищавший социалистов-нелегалов. Она, выходец из семьи провинциального польского коммерсанта еврейского происхождения, получившая образование в Швейцарии, стала известна как журналист и оратор. Ей многократно пришлось сидеть в польских тюрьмах, пока не удалось через фиктивный брак вырваться в Германию.
Но именно в Германии Розе Люксембург и Карлу Либкнехту, признанным вожакам марксистской молодежи, причастным к созданию интернационала, суждено было погибнуть. Это случилось в один день - 15 января 1919 года.
Германия, январь 1919-го
Карл Либкнехт выступает на митинге в январе 1919 года в Берлине
Зимой 1918-19 годов в Германии стала складываться революционная ситуация. Правящие в стране социал-демократы ничего не могли сделать для преодоления экономического кризиса. Общество охватила депрессия. Протестные настроения молодежи и обнищавших рабочих активно использовали марксисты.
В январе Берлин пережил события, которые историки потом назвали "восстанием "Спартака". Союз, возглавляемый Розой Люксембург и Карлом Либкнехтом, вывел людей на улицы. Мятежникам, требовавшим установления в Германии советской власти, противостояли вооруженные солдаты. В результате беспорядков с обеих сторон были жертвы.
За поимку организаторов мятежа власти назначили крупное вознаграждение. 15 января оба были схвачены фрайкоровцами - членами полувоенных патриотических обществ, многие из которых уже через несколько лет стали видными деятелями национал-социалистической партии.
Убийство без суда и следствия
Цветы на могиле Розы Люксембург
15 января Карл Либкнехт и Роза Люксембург погибли. Их убили по дороге в тюрьму. В отношении смерти последней один из историков заметил, что с убийством Люксембург свой последний триумф праздновала кайзеровская Германия, и первый - нацистская. В этих словах - много правды. После января 1919-го замещение коммунистических идей национал-социалистическими ускорилось. Вместо социалистического эксперимента Германии предстояло пережить нацистскую катастрофу. (бб )
Незаурядная историческая персона Карл Либкнехт, помимо его главного достижения - основания компартии Германии, отличался стойкой антиправительственной и антивоенной позицией. Несмотря на угрозу для жизни, превыше всего он ставил идею мира и справедливости. Какой была биография известного революционера? Рассмотрим этот вопрос подробнее.
Карл Либкнехт: биография
Будущий политический деятель появился на свет 13.08.1871 г. в германском городке Лейпциге. Его отец, В. Либкнехт, был известным революционером и одним из создателей (вместе с А. Бебелем) Германской социал-демократической партии. Мать, Наталья (в девичестве Ре), была дочерью именитого германского адвоката и президента Первого Германского парламента Теодора Ре. Дом Карла Либкнехта располагался в Лейпциге, на Брауштрассе, 15.
Вильгельм Либкнехт был дружен с Энгельсом и Марксом. В честь последнего он даже назвал сына. Имея отца-политика, который часто брал его с собой на собрания рабочих, Карл с юных лет почитал марксистскую идеологию. Получив блестящее юридическое образование в Берлинском и Лейпцигском университетах, он исполнил свою мечту: начал выступать в судах в качестве адвоката на стороне представителей простого рабочего класса.
Революционер Карл Либкнехт
Социал-демократическая партия Германии приняла парня в свои ряды в 1900 году. Спустя четыре года он как адвокат отстаивал в суде права немецких и русских товарищей по партии, которым вменяли нелегальный провоз через границу запрещенных литературных изданий. Тогда его речь была полна критики в сторону политики притеснения неугодных, которой всецело придерживались как правительство Германии, так и царский режим в России.
Карл Либкнехт резко осуждал реформистскую тактику, осуществляемую правыми социал-демократическими вождями. А основной упор он делал на антимилитаристическую пропаганду и проведение разъяснительной работы среди молодежи.
На съезде СДП в Бремене (1904 г.) Карл выступил с пламенной речью, характеризующей милитаризм как фундамент всемирного капитализма. Он предлагал выработать программу антивоенной пропаганды и создать молодежную социал-демократическую организацию с целью привлечения свежих сил для борьбы с растущим милитаризмом.
Реакция на события в России
Революция в России (1905-1907 гг.), всколыхнувшая Европу, была принята Либкнехтом, урожденным немцем, с большим энтузиазмом и одобрением. По этому поводу он жарко дебатировал с ревизионистами на съезде социал-демократов в Йене (1905 г.). Там он призывал признать, что политическая стачка - один из наиболее эффективных методов борьбы пролетариев в отстаивании своих интересов.
На съезде партии в г. Мангейме Карл Либкнехт в очередной раз громко заявил о себе. Это было эмоциональное выступление, критикующее деятельность германской власти по оказанию помощи российскому царизму в подавлении революционных настроений. Он, напротив, призывал сограждан поддержать их и развернуть аналогичную борьбу в своем государстве.
Создание левого крыла
Революционные события в России привели к разделению немецкой социал-демократии на два направления. Левое крыло партии возглавил Карл вместе с Розой Люксембург, а в 1907 г. активно участвовал в создании Социалистического интернационала молодежи, который впоследствии возглавлял в течение трех лет.
Наверное, никого не удивит, что такая деятельность была поперек горла действующей власти, которая искала повод, чтобы усмирить молодого политика. Им стало издание книги «Милитаризм и антимилитаризм», автором которой был Карл Либкнехт. Арест и обвинение по статье «государственная измена» привели революционера к заключению в крепости Глац сроком на 1,5 года.
Политический рост
В 1908 году, все еще находясь в заключении, Либкнехт избирается депутатом прусской палаты от Берлина. А спустя четыре года - он уже депутат германского рейхстага. Занимая эту должность, Карл выделился рядом громких заявлений:
- партийный съезд в г. Хемнице (1912 г.) - открытый призыв пролетариев к укреплению международной солидарности как главному орудию борьбы со всеобъемлющим милитаризмом;
- парламентская трибуна рейхстага (1913 г.) - обвинение Круппа и других «верхушек» военных монополий в обострении военной ситуации.
Поступок
После начала I мировой войны Карл, поддавшись мнению большинства социал-демократов рейхстага, переступил через свои убеждения и проголосовал за в вопросе военных кредитов, в чем после раскаялся.
В декабре 1914 г. на очередном заседании рейхстага главным на повестке дня был вопрос взятия военных кредитов. Положительное голосование означало бы одобрение ведения войны с Францией, Россией и Англией. Никто не сомневался в единогласном положительном решении вопроса, так же как в первый раз. Почти так и случилось, но единственным, проголосовавшим против, был Карл Либкнехт. Он передал председательствующему лицу письменное обращение с характеристикой развязанной войны как захватнической.
Позже оно было нелегально растиражировано в форме листовок. Такой демарш против течения, кроме осуждения немецкими социал-демократами и исключения из фракции, привел и к росту популярности политика во всей Европе. Из разных уголков континента Либкнехт получал письма приветствия и поддержки.
Фронтовой период
В возрасте 44 лет Либкнехта призвали в армию и отправили на фронт, хотя по состоянию здоровья он не подлежал мобилизации. Здесь он продолжает борьбу с использованием всех возможностей, в том числе трибуны рейхстага, в заседаниях которого продолжает участвовать «наездами». Главными лозунгами политика того периода были:
- германский империализм - ключевой враг народа Германии;
- международная солидарность пролетариев против псевдонациональной и патриотической классовой гармонии;
- борьба за мир классов всех национальностей.
Что касается фронтового быта, тут Карлу досталась роль простого солдата, рабочего батальона. По словам очевидцев, несмотря на выполнение грязной и тяжелой работы, он никогда не впадал в уныние и был настроен оптимистично.
Гибель революционера
После прибытия с фронта Либкнехт вместе с Розой Люксембург зимой 1916 г. создают антивоенную группу «Спартак». На заседании прусской палаты Либкнехт публично обратился к рабочему классу с призывом выходить 1 мая на митинг с девизом «Долой войну!». Во время самой демонстрации он предложил собравшимся свергнуть действующую власть, погрязшую в кровопролитной и бессмысленной империалистической войне.
Такая антиправительственная деятельность привела к новому аресту и четырем годам тюремного срока. Находясь в заключении, Карл узнает о том, что Октябрьская революция в России принесла свои плоды. С восторгом восприняв эту новость, он призывает немецких солдат не принимать участия в ее подавлении.
Осенью 1918 г., после выхода на волю, Либкнехт продолжает заниматься революционной деятельностью, активно выступая против предательских политических действий руководителей СДП. Зимой 1918 г. проходит Берлинский учредительный съезд, где революционер в тандеме с Р. Люксембург создают коммунистическую партию Германии. Годом позже Карл Либкнехт возглавил восстание против правительства с целью установления власти Советов.
Социал-демократы справедливо боялись, что такая деятельность политика и его приверженцев способна разжечь гражданскую войну. Поэтому коммунистические лидеры были подвержены преследованию. За содействие в поимке Либкнехта и Люксембург даже объявили вознаграждение - по 50 тысяч марок за каждого.
15.01.1919 г. по указанию бывшего однопартийца, члена СДП Г. Носке, произошло убийство Карла Либкнехта и Розы Люксембург. Они были застрелены в городском саду Тиргартен на берегу Нового озера.
Личная жизнь
Активист и революционер - именно таким вошел в историю Карл Либкнехт. Семья и личная жизнь политика также интересны многим читателям. Он был женат дважды. От первой жены, Юлии Парадиз, которая умерла на хирургическом столе в 1911 г., у него осталось двое сыновей (Вильгельм и Роберт) и дочь Вера.
Второй женой Либкнехта была россиянка Софья Рысс, которая познакомилась с ним на стажировке в Германии еще в 1903 году, а замуж вышла после смерти первой супруги политика. Еще до начала военных действий она стала доктором искусствоведения в Гейдельбергском университете.